Встретить земляков-казахстанцев в любом регионе России – пара пустяков! Только в одном 100-квартирном доме большого подмосковного города, где я теперь живу, восемь семей из Казахстана, из них две – из Петропавловска, еще две — бывших военных из Байконура. Остальные — из первоцелинников. И все переживают: что там, на родине, сейчас делается?
Благо, подросшие внуки сидят в Интернете и информируют предков: «Бабуль! Глянь, твой парк в Петропавловске вырубили!» Или: «Дед! Твою любимую пушку в развалинах кафе нашли!» И тут же начинаются мемуары из серии, «вот когда мы в молодости космодром строили» или «когда целину поднимали». А уж сколько наших в свое время понаехало в КазССР по окончании учебных заведений Родине долг отдавать, не пересчитать! Сейчас многих разнесло по миру, но все равно мы остались казахстанцами и болеем душой за родной город и страну.
Сегодня на повестке дня «симпозиума» на скамейке у детской площадки – «сакральные места на севере Казахстана».
— Придумали! Накрутили! – ворчит старый петропавловский строитель Петр Васильевич К., глядя на экран планшета. Там перечислено 600 объектов, которые нам предлагают признать сакральными, чтобы к ним потоком пошел турист и понес в бюджет денежки. Петропавловских в списке -16.
Петр Васильевич, бывший парторг какого-то ныне исчезнувшего североказахстанского стройтреста, искренне переживает за родной край, благоустройству которого отдал большую часть своей жизни.
– Сакральное, насколько помню, — это же что-то с религией связанное, святое? Правильно, что включили в список церкви и мечети. А причём тут музеи и могилы писателей? Или дом бабушки известного просветителя? А тут еще пещеры какие-то, горы, целебные источники. Еще бы деревья с привязанными к веткам тряпочками включили.
— Ясно же, что там перечислены будущие туристические объекты. Наверное, предполагается, что все они станут священными для жителей Казахстана.
— Ну, если так понимать…
— Петр Васильевич, а вам приходилось храмы в Петропавловске сносить?
— Не такой уж я древний. До меня с ними расправились. Когда я работал перед пенсией, соборы уже восстанавливать начали. А раньше моя бригада в 1970-е театр строила на месте Вознесенского собора, и площадь вокруг него мои ребята благоустраивали.
— Говорят, там подземные ходы были?
— Остатки фундаментов храма мы находили. Очень прочные! А ходы.… Куда бы они вели? В овраги к старой кировской школе, что ли? Зачем? По-моему, это фантаст Казанцев придумал, а наши кладоискатели поверили, бегают по окрестностям города с металлоискателями и счастливы, если найдут царский пятак. А фантаст-то написал вовсе не про золото. Его мать в подвале дома спрятала столовые сервизы перед тем, как эта семейка с колчаковцами драпала в Омск. Один из трех домов его деда – купца и сейчас совсем рядом с драмтеатром стоит – на углу Ленина и Пушкинской. Там много лет цеха фабрики «Комсомолка» размещались. Если бы там клады были, при ремонтах и перепланировках их бы давно нашли. Там другие «сакральные ценности» были – девчата. Помните, как парни со всего города в конце рабочего дня под окнами цехов толклись – своих швей встречали после работы? Фабрика всегда невестами славилась.
— Вы предлагаете объявить бывшую фабрику «Комсомолка» сакральной?
— Это мысль! А что? Сколько петропавловских семей она кормила? Сколько ребятишек одевала?
Если уж искать в городе «сакральные» места, то площадь Ленина (или как она там теперь называется?) – самое настоящее святое место. И не только потому, что рядом Вознесенский собор стоял. Вспомните, сколько невинно убиенных, как в церкви говорят, похоронено под обелиском у Вечного огня. Недавно внук вычитал в ноутбуке – около 300 человек. Жертвы гражданской войны… А рядом с театром в бывших магазинах и складах находилось ОГПУ. Кто точно скажет, сколько там людей загубили во время репрессий? Наверное, их души до сих пор над площадью витают.
— Петр Васильевич, вы считаете, что только религиозные объекты должны были причислены к сакральным?
— Ну почему же! Разве мало пользы народу принесли, расположенные там же, на площади или рядом, первая в городе женская прогимназия, готовившая учительниц. А реальное училище… Ведь оно давало право выпускникам поступать в технические вузы. Романовское училище готовило, мы бы сказали сейчас, будущих коммерсантов. Наконец, здание купеческого клуба и первого театра недалеко находилось.
— Вы считаете правильным, когда в старых исторических зданиях располагают совсем иные объекты?
— Я считаю неправильным, когда старые дома бросают на произвол судьбы или отдают ненадежным людям. Некоторые в 90-е годы нахватали государственных зданий по дешёвке и, видимо, по блату, а обустроить их на пользу городу не смогли. Побросали. Дошли до того, что в историческом центре города образовался страшный «колизей». Сто лет служил добротный дом людям. Представляете, обком партии в нем размещался. Самое главное в области учреждение, судьбы людей там решались. Потом здание отдали областной больнице. Тоже людям служила.
— Получается, надо всю площадь сакральным местом объявить, а не только известные скульптуры на ней? И наш центральный проспект, бывший Ленина, ныне Конституции Казахстана, по- вашему, тоже сакральное место?
— А почему нет? В мое время эта улица почти полностью состояла из домов второй половины ХIХ – начала ХХ века. Не все они, конечно, были архитектурными памятниками, но создавали исторический облик города.
— Но там же только купеческие особняки были да магазины! С каких пор торговые точки считаются святыми местами?!
— Ну, конечно! Купцы и казаки из Подгорья, по-вашему, недостойны памяти и уважения?! А кто город построил? Не они ли? У купцов деньги и рабочие места — у мещан – рабочие руки и заработки. Всем хорошо.
— Петр Васильевич, вы же старый коммуняка. В наше время было принято считать, что торгаши — эксплуататоры трудового народа. Или вы тоже, как некоторые наши товарищи, в 1990-е партбилет сожгли?
— Партбилет мой на месте. Где раньше был, там и лежит. А насчет торгашей – потише. Вон идут потомки — двое моих и один ваш. Все бизнесмены. Сейчас расскажут нам, чего мы не понимаем, про нынешнюю политику и рыночную экономику.
— Ну, мой-то прекратил спекулировать уже несколько лет назад. У него теперь производство! Накопил на торговле начальный капитал, взял в аренду пруд и выращивает рыбу. Ваши, как и мой, «рожденные в СССР», в Петропавловске, я слышала, тоже отошли от торговли?
— Спросите их самих. Ксюша, Даня, выбирайтесь из песочницы! Встречайте дедушек!
Солидные дядьки, я знаю, действительно рожденные лет 50 назад в СССР, а точнее — в поселке близ Бензостроя, начали разговор с нами с иронии. Мол, опять сравниваете «наше время – ваше время»? Но Петр Васильевич быстро озадачил сыновей вопросом, что они думают о «сакральных объектах» в родном Казахстане.
— Читал-читал! — сразу откликнулся Владимир, старший из внуков. — А что? Хорошее дело. Главное, будут систематизированы объекты, которые достойны внимания туристов, а дальше уже можно будет развивать там туристический бизнес. Слышали, как в ФРГ недавно шла предвыборная борьба за голоса «русских немцев»? Фрау канцлер прямо сказала, что их 2 миллиона голосов ей не помешают. А эти миллионы, пусть и не все, часто ездят в Казахстан. Кто к родне, а кто из-за ностальгии – посмотреть, что у нас делается. Сами мы с братом тоже по делам на родине бываем. Наш дед, хотя и не немец, почти каждое лето старших внуков на свой Бензострой возит. Экскурсии по местам своей молодости с ними проводит. Он вам рассказывал, что полгорода хрущовок и офисных зданий – его работа?
— Предполагаю. Мы сейчас обсуждали, какие места в Петропавловске достойны называться сакральными. Пришли к выводу…
— Хотите, угадаю? – вмешался Александр. – Конечно, в первую очередь — Театральная площадь, потом –улицы Пушкина и Ленина (как они теперь называются?). Дед там еще в молодости сносил всякое старьё и строил новые дома.
И мы, все пятеро, стали вспоминать «старьё». Кинотеатр «Октябрь» на углу Советской и Ленина, о котором старшие жители города уже забыли, а молодые и не знали. Володя, Саша и мой «рыбак» наперебой вспоминали, как в детстве бегали в Дом пионеров, что размещался на втором этаже прямо над залом кинотеатра и большим гастрономом на первом. Мужчины помнили даже скрип ступенек старой деревянной лестницы. Володя рассказал, что он занимался в авиамодельном кружке, а Саша –ха-ха! – плясал в хореографическом с девчонками. Мой «рыбак» запомнил, что внизу, в Большой бакалее, на витринах стояли пирамидки банок сгущенки и тушенки.
— Дом разобрали в 60-е. Он был в аварийном состоянии, не подлежал ремонту. Не зря вы запомнили скрипучие лестницы: там все дерево прогнило, — дополнил информацию их дед.
— А после занятий все бегали в дом напротив. Там был овощной магазинчик. В нем продавались орехи и огромные китайские яблоки.
Дом и магазин Черемисинова
— Магазин в доме купца Черемисинова, на втором этаже жилые комнаты. В то время там была коммуналка, тоже прогнившая насквозь, — опять вмешался Петр Васильевич, а его взрослые внуки стали спорить, где были спорттовары, а где книжный магазин.
Дом и магазин Черемисинова
К единому мнению мы не пришли, так как каждый помнил свое время. Мы с Петром Васильевичем пытались доказать своим парням, каким счастьем были для нас «благоустроенные дома». Получить новенькую квартиру пусть и на БЖ или в «молодежке»! Не надо воду за несколько кварталов на коромыслах таскать, тонны угля на зиму закупать, березовые бревна пилить.
— А улицы тогда какие страшные были! Я приехала поступать в институт в 55 году, а около вокзала, там, где сейчас памятник Магжану Жумабаеву поставили, — огромная лужа. Улица Ленина была разрыта, на дне рва ржавые трубы, а из куч глины верхушки акаций торчат – проросли! Вместо тротуаров – деревянные настилы несколько лет лежали. Тогда еще булыжные мостовые от вокзала до самой областной библиотеки сохранялись. По ним хоть ходить без резиновых сапог можно было. До тех пор, пока Петр Васильевич хрущобами полгорода не застроил, только две заасфальтированные улицы были. Остальное – грязища непроходимая!
— Ну, вы еще городского голову Черемисинова вспомните с его указаниями выбрасывать золу и навоз на улицы города! – возмутился Владимир. – Грязь, деревянные тротуары.… Почти вся Российская империя была такой. Булыжник – ноу-хау ХIХ века — столетиями лежал. Не то, что нынешняя так называемая брусчатка. После первого же дождя расползается – новую кладут!
— Ищите, кому это выгодно – так часто менять дорожное покрытие! – вмешался Александр. – И все-таки, я считаю, дед прав. Улицу Ленина надо бы сохранить. С нее начинался наш город. Она с середины ХIХ века вся была настоящим историческим памятником до того, как ее искалечили. Ладно, старые деревянные дома снесли. Они были не такими ценными памятниками. Помните, в том же овощном магазинчике, что вы вспоминали, и в старом музее вода под полом хлюпала? Но кто на историческую центральную улицу натащил разномастных украшений черт знает из чего? Тут вам и хорошая деревянная скульптура, и жуткие железные тюльпаны, какие-то арки и пресловутая брусчатка, уже раздолбанная. А рекламы какой только на исторические здания не налепили!
— Многие из наших земляков любят бывать в Праге, в городах Франции, Испании, Германии, Турции, наконец. Разве они ездят туда «бетонками» любоваться? Такие, как у нас, микрорайоны там тоже есть. Но почти в каждом городе есть исторические улицы. Их сохраняют – сакральные они или нет. А попробуйте в старинном доме хотя бы цвет рамы изменить! Мой друг в Италии на такой штраф нарвался! А он только перекрасил ставни на окнах «в веселенький цвет», — разразился речью мой рыбак.
— Да ладно! У нас тоже есть удачные примеры реконструкции старых зданий, — возразил Саша.
— Сейчас ты скажешь про краеведческий музей и ГУМ, про здания от Мира до Пушкина. Там тоже на стены «веселенький цвет» намазали, какого никогда в городе не было.
— Да ладно вам! Хоть город не серый стал, а, в самом деле, — «веселенький».
— Ага! Обхохочешься! Особенно в Рабочем поселке или на болотах Бензостроя.
Петр Васильевич попытался успокоить спорщиков. Он рассказал, что тогда, в 50-60-е годы, перед ними, строителями, стояла задача обеспечить людей жильем. Что бы сейчас ни говорили, но на целину государство тогда выделяло большие деньги. Они и позволили изменить облик Петропавловска. О памятниках тогда мало думали. Они мешали новостройкам, от них избавлялись, что не всегда было легко. На углу улиц Сталина и Пушкина, чтобы построить магазин «Буратино», взорвали дореволюционный магазин.
Его метровые стены не поддавались технике. Для нашего начальства примером были подмосковные Черемушки – деревня, принесенная в жертву новостройкам. Такие Черемушки тогда появились во многих городах страны. У нас тоже. И не только деревни сносили. Чтобы построить Кремлевский дворец съездов, несколько храмов и старинных дворцов на территории Кремля разрушили.
Руководители нашей области следовали таким примерам. Сейчас в Москве принято решение снести почти все хрущовские пятиэтажки в центре города и заменить их более современными объектами. Последуют ли этому нововведению другие города, поживем – увидим. В Казахстане есть свои примеры для подражания – своя столица. Хотя там не крушат здания, доставшиеся в наследство от Целинограда и даже от Акмолинска. Их модернизируют, приводят в порядок, а новые кварталы возводят на свободных территориях. Но подражатели все равно находятся. В Кызылорде начали строить новый микрорайон на левом берегу Сырдарьи. Кое-что уже возвели и спохватились, что грунт там песчаный, а река капризная и часто меняет свое русло. Явно место выбрано неподходящее. Теперь жалуются. На кого?
Наш дворовый «симпозиум» пришел к выводу: проекты «Сакральная география Казахстана» и «Туған жер» очень интересны и должны принести большую пользу стране и ее жителям. Радует, что программа преобразования исторических мест не окончательная. В нее можно вносить дополнительные предложения и контролировать, чтобы государственные деньги не уходили в чьи-то карманы или на реализацию прихотей некомпетентных руководителей. Слишком дорого обходятся некоторые неразумные новации.
(7 оценок, среднее: 4,43 из 5)
