Корни актера Евгения Урбанского в Северном Казахстане

История эта началась еще в 60-х гг. прошлого, ХХ века. Сейчас трудно представить себе мир без компьютеров, ноутбуков, словом, без Интернета, где «найдется всё». Мы же в своей юности радовались свежему выпуску журнала «Советский экран» и «Мир кино», «Комсомолки», где «находили всё» о новых фильмах, об известных актерах, их ролях. Чего уж тогда не писали, так это о том, кто на ком женат, кто с кем развелся, где напился, с кем подрался, поэтому все в мире кино было, или казалось, чинным-благородным. Часто мы путали героя очередного фильма с его исполнителем, а все актеры казались красавцами, идеальными мужчинами. Некоторые и сейчас уверены, что жизнь в послевоенных селах была точно такая, как в фильме «Кубанские казаки». Однако…

Однажды вечером в одной из комнат общежития пединститута группа студенток обменивалась впечатлениями о только что просмотренном, и не в первый раз, в кинотеатре «Ударник» фильме «Чистое небо». Девушки знали, где еще играл Евгений Урбанский, и восхищались красивым молодым и темпераментным актером. В первом его фильме «Баллада о солдате» у Урбанского был короткий эпизод, зато в последнем, «Чистое небо», ему досталась главная роль — Героя Советского Союза летчика Алексея Астахова. По сюжету картины, главному герою пришлось пережить самые разные жизненные коллизии: сначала успех на службе, любовь, а потом, во время войны, — вражеский плен, изгнание из партии, неверие в людей, медленное обретение веры в себя, в любимого человека и, наконец, торжество справедливости.

Фильмы с участием Евгения Урбанского нравились зрителям. Они рассказывали о человеке, его судьбе, о преодолении трудностей и о жизни в сложное историческое время. Удивительное впечатление произвел на советских и зарубежных зрителей главный герой фильма «Коммунист». С ним молодой артист и группа создателей картины объехали полмира, что было редкостью в то время, и собрали коллекцию призов на фестивалях в Москве, Мехико и Сан-Франциско. На международном Венецианском кинофестивале в 1958 году картина получила почётный диплом, а на Всесоюзном кинофестивале в Киеве в 1959 году — первую премию. Кроме этого, в 1959 году «Коммунист» был назван в числе трёх лучших фильмов года, а Урбанский – лучшим актером.

— А у нас в Камышинке рассказывали, что Урбанские из нашего села. Агроном Евгения Захаровна дружила с матерью артиста еще с молодости.

Девчата рассмеялись:
— Не сочиняй, Таня. Где ваша Камышинка, а где Москва! арматура гладкая купить в Москве Да и Урбанский совсем старый – лет сорок ему! Он, наверно, сам ровесник вашей агрономши, а не его мама! Конечно, если тебе 18-19 лет, то 30-летний мужчина может показаться глубоким стариком.

Таня пообещала расспросить односельчан, когда поедет домой, но, видно, обиделась на подруг и замолчала.

Наступила сессия. Стало не до выяснения истории отношений мамы Урбанского и агрономши тети Жени из Камышинки. Летом студенты разъехались на каникулы по своим городкам и селам. Потом сельхозработы… Вернулись в конце октября – бывали и такие поездки на целину. А вскоре на общежитие обрушилась новость: Урбанский погиб в пустыне Узбекистана на съемках своего десятого фильма «Директор». Об этом сообщило радио и написали газеты и киножурналы. Но скромно, без подробностей: во время выполнения трюка перевернулась машина и Евгений Яковлевич разбился. Насмерть. Случилось это 5 ноября 1965 года. «Старику» Урбанскому тогда было всего 33 года.

Девушки были страшно расстроены. Некоторые даже плакали. Кто-то спросил Таню, что ей удалось узнать дома.
— Не знаю, те ли у нас жили Урбанские. Сейчас в нашем селе никого с такой фамилией не осталось. А Евгения Захаровна куда-то переехала. Но моя мама рассказала, что она однажды объезжала поля и встретила на дороге беременную женщину с мальчиком. Она добиралась пешком до станции – ехала к ссыльному мужу то ли в Алматы, то ли из Алматы. А может, шла к Урбанским в Камышинку. Тетя Женя усадила путешественников к себе в пролетку, поехали, но пришлось остановиться: у женщины начались схватки. Тетя Женя не растерялась и приняла ребенка прямо в пролетке, а потом отвезла уже троих попутчиков в колхозную больницу. В селе говорили, что это и был будущий артист, которого мать назвала в честь спасительницы Женей.

Девушки посудачили, что тут может быть правдой, а что простым совпадением фамилий. Урбанский родился в феврале. Зачем агроному зимой объезжать поля?

Ссыльными в наших краях никого не удивишь, хотя в то время, после реабилитации жертв репрессий в 1957 году, многие, кто выжил, уже вернулись туда, откуда их привезли в Казахстан под конвоем. Другой информации даже у всезнайки Тани не было, поэтому история, рассказанная ею, постепенно забылась.

Прошло много лет. Грянули «лихие 90-е» с их мнимой свободой слова – что хочу, то болтаю. На головы людей обрушились потоки информации о злодеяниях советской власти. Сносили памятники вчерашним кумирам – ставили вместо них «страстотерпцев» и «мучеников», вроде Колчака и чехов. Люди опять, как до 1917 года, стали делиться на сословия. Одни объявляли себя казаками, другие чингизидами. В столицах вовсю торговали бумагами, удостоверяющими дворянское происхождение вчерашних коммунистов, словно забывших, что их же деды давно отменили сословия, а все люди — братья. Словом, «пришли иные времена – взошли другие имена». А если прибавить к этому сплошные переименования селений и даже рек и озер, то у нас не только история, но и география стали совершенно новыми и непредсказуемыми. Найти информацию о семье Урбанских нелегко, а проверить ее еще труднее.

Прочитав недавно, какие страсти-мордасти разгорелись вокруг памятника Левону Мирзояну в Актюбинске, решила уточнить, кто же был этот человек, в честь которого когда-то называли улицы, поселки. Даже город Тараз одно время назывался Мирзоян. Впрочем, недолго — вскоре городу дали «политкорректное» имя Джамбул, затем Жамбыл, чтобы опять вернуться к Таразу. Вообще, Казахстан славится как количеством столиц, так и переименованиями населенных пунктов.

Судьбу Левона Мирзояна можно было и не уточнять. Ведь если дата смерти любого некогда знаменитого руководителя 1937 или 1938 год, то судьба его и так известна. Из верных ленинцев люди тогда легко превращались в агентов нескольких разведок, шпионов, вредителей и вообще во врагов народа. А далее ВМН – высшая мера наказания или 10 лет без права переписки, что тоже означало расстрел. Именно такая судьба постигла Мирзояна. Он пять лет (с 1932 по 1938 год) был первым лицом в республике – первым секретарем ЦК ВКП(б) Казахстана и сделал много хорошего в стране, разоренной Голощекиным, которого тоже расстреляли как врага народа «за организацию голода в республике.

Вместе с Мирзояном летом 1938 года, далеко не по собственному желанию, покинули высокие кресла в Алматы и в областных центрах и отправились прямо в Лефортово почти все крупные руководители. Сам Сталин на предвоенном съезде обвинил их в кумовстве: в том, что тот же Мирзоян привез с собой около 40 родственников и расставил их на злачные места. Сейчас это называется командой шефов, а тогда членов такой же команды Мирзояна обвинили во всех смертных грехах. Его как главу «право-троцкистской террористической группы» до полусмерти замучили на допросах, а потом расстреляли. Его жена Юлия ТЕВОСЯН, директор института марксизма-ленинизма, не выдержала потрясения и умерла в республиканской психиатрической больнице в Кызылорде. Журналисты в 90-е годы пытались найти там документы о ней, но они оказались засекреченными – врачебная тайна!

Среди арестованных летом 1938 года оказался и Яков Самойлович Урбанский, отец актера. По одним данным, он всего около года работал в ЦК ВК(б) Казахстана заместителем заведующего отделом агитации и пропаганды, по другим, занимал еще более высокую должность — второго секретаря ЦК КП(б) Казахстана, а по третьим, работал не в нашей республике, а в Узбекистане. В последнем случае сообщалось, что «жена и двое сыновей после его ареста были высланы в Алма-Ату». Из-за этой путаницы некоторые авторы просто пишут: «родители Евгения Урбанского были крупными партийными деятелями».

Почему именно давно погибший артист привлек внимание прессы в наши дни, сложно сказать. По словам одного его бывшего коллеги, для того, чтобы стать знаменитым, нужно иметь три составляющих: раннюю славу, короткую яркую жизнь и трагическую смерть. У Евгения Урбанского все это было.

Когда разгулялась «желтая пресса», о многих известных людях стали писать всякие гадости. Досталось и Евгению Урбанскому. Посчитали его жен (аж две!), детей (две дочери), выяснили, что его гражданской женой недолго была знаменитая Татьяна Лаврова. Появились статьи, рассказывающие, что он погиб, так как сел за руль пьяным, и что его преднамеренно убили. Пришлось Алексею Баталову заступиться за честь коллеги: «Женька был серьезным и ответственным человеком. Он никогда не полез бы пьяным в этот проклятый грузовик, ставший его могилой». Высказался в защиту своего однокурсника Олег Табаков. Правда, в своем ироническом стиле, но вполне доброжелательно. «Он (Урбанский) был похож на шахтера, каким его тогда изображали на плакатах, в кино, в театре: здоровый, кудрявый, белозубый. В то время Урбанский почти год ходил в студию в горняцком кителе, который он получил, еще будучи студентом горного института». Это никого не удивляло: студентам тогда было не до моды, а синяя форма студентов–горняков была очень красивой.

Оказалось, многие друзья Евгения знали, что его семья живет в городке угольщиков Инте (в Коми АССР), и даже бывали там. Приезжал туда тогда еще незнаменитый Евгений Леонов. А Стас Садальский общался с младшим братом Жени, когда старший уже учился в Москве. Мальчишки увлекались аквариумными рыбками. Стас бывал в жалкой коммуналке у Урбанских: «Жили они тяжело. Отец, Яков Самойлович, осужденный на 8 лет лагерей, с 1940 года шесть лет работал в угольной шахте как заключенный, а в 1946 году ему скостили два года (видимо, комиссовали по состоянию здоровья. — авт.) и… оставили трудиться там же, на шахте». Но тогда он хоть получил возможность ходить на работу не из барака под конвоем, а пусть из страшной, но своей комнатенки в коммуналке. Впервые после рабского труда в лагере Яков Самойлович стал получать зарплату и уже мог содержать семью. Вот тогда-то, примерно, в 1946 или в 47-м году Полина Филипповна и приехала из Алматы к мужу в Инту с двумя сыновьями, хотя она и не была репрессирована.

Женя учился в Алматы до девятого класса, а в десятый поступил уже в Инте, успешно окончил школу и сразу уехал в Москву. Там сначала поступил в автодорожный, через год перешел в другой – в горный. Учеба в технических вузах мало увлекала его. Он занимался акробатикой, ночами ходил в спортзал и усиленно качался, обожал читать стихи Маяковского, на которого был очень похож. Руководительница студенческого театрального кружка – они тогда были очень модны – уговорила высокого, почти метр девяносто, так похожего на Маяковского парня записаться в ее театр, а на третий год помогла Жене поступить в студию МХАТа. Так начался его путь в искусство. Не третьем курсе он уже сыграл главную роль в знаменитом «Коммунисте».

Полина Филипповна, мама ребят, вовсе не была «крупным партийным работником», как писали и до сих пор пишут в биографиях ее знаменитого сына, а работала телеграфисткой на почте вместе с матерью Садальского. Даже в книге «Некрополь Новодевичьего кладбища», где через много лет после смерти сына похоронили и его мать, написано: «Урбанская П.Ф., телефонистка». Будто только тем и была известна эта бесконечно терпеливая женщина.

Отец Жени после освобождения из лагеря прожил недолго — умер в 1958 году от рака. Сказались годы работы на холоде… Его товарищи по судьбе вспоминали, что даже в нечеловеческих условиях лагерной жизни, тяжелой шахтерской работы, он оставался добрым и веселым человеком. Зачем-то выучил наизусть всего «Евгения Онегина», чем очень гордился.

Однако Яков Самойлович не простил «партии родной» обид, нанесенных ему. Когда пришло сообщение о реабилитации, Женя схватит листок и понесся к отцу. Но тот не проявил никаких эмоций, кроме одной: «А пошли они все на… со своей партией!». Он отказался восстанавливаться в партии после реабилитации, хотя ему это предлагали.

Зато Яков Самойлович успел порадоваться первой внучке Алене, хотя сначала не очень одобрял ранний брак своего старшего сына. Женя женился, когда ему было всего 19 лет, а его избраннице Ольге, студентке пединститута, и того меньше — 18. Молодые люди рано стали родителями, когда сами были почти детьми. И хотя были страстно влюблены друг в друга, довольно быстро разбежались, не умея гасить обиды и уступать в мелочах. Ольга вскоре снова вышла замуж. А Евгений некоторое время вел холостяцкий образ жизни, пока не познакомился в красавицей-актрисой Дзидрой Ритенберг из латышского города Лиепаи. Она была известна знатокам кино с 1957 года, после того как сыграла главную роль в горьковской «Мальве». На фестивале в Венеции за эту роль ей был присужден кубок Вольпи, главная награда Венецианского кинофестиваля, которая ежегодно вручается лучшему актёру и актрисе вместе с «Золотым львом». Соперницами Д. Ритенберг в борьбе за этот почетный трофей были такие звезды западного кино, как Марина Влади, Мария Шелл, Ясудзу Ямада.

Молодые люди были счастливы, но недолго, чуть больше года. Через три месяца после гибели мужа Дзидра Ритенберг родила дочку, которую назвала Женей. Сама она больше не выходила замуж, уехала на родину, окончила режиссерские курсы и стала снимать кино. Дзидра Артуровна Ритенберг умерла в марте 2003 года, не дожив нескольких месяцев до своего 75-летия. До последнего дня в ее комнате висела огромная фотография Евгения Урбанского — молодого, веселого и красивого. Смерть разлучила их в 1965 году, но еще 38 лет он как бы незримо присутствовал рядом с любимой женой.

Живут на белом свете две дочери Евгения Урбанского –Алена и Евгения, его внуки и правнуки, некоторые из них носят имена Евгений или Яков. Но в судьбе этой, теперь уже разветвлённой семьи, осталось немало загадок. Главная из них – где родился Евгений: то ли в Москве, то ли в Алматы. Встречается информация, что и в Инте, чего уж никак не может быть. Стас Садальский, друживший с младшим братом Евгения, написал, что забыл его имя, хотя помнил подаренную им банку с рыбками. Стас родился в 1951 году. Следовательно, если мальчики были почти ровесниками, то в казахстанской степи по дороге к отцу скорее всего мог родиться не Евгений (1932 год), а его младший брат. Возможно, его назвали Владимиром, т.к. в некоторых рассказах о семье Урбанских встречается это имя. Да и Женя у них уже был.

Что отец Евгения Урбанского жил в наших краях, доказывают недавно опубликованные сведения в базе персоналий «Кто есть кто в Центральной Азии». Привожу запись полностью.

«УРБАНСКИЙ Яков Самойлович. [..1904 — ..1958]. Родился в Ивановском уезде Екатеринославской губернии, Украина. Украинец. В 1906 г. с родителями переехал в Казахстан, с. Камышинское, Петропавловского уезда. С 1913 — подпасок, пастух. Член ЛКСМ с 1926. Член КПСС с 1928. В 1926 — организатор сельской комсомольской ячейки. В 1926-29 — служил в РККА. В 1929-31 — учился в Петропавловской совпартшколе и КомВУЗе. г. Алма-Ата. В 1931-32 — зав. вечерним КомВУЗом. В 1932-37 — студент экономического отделения ВИМЛ, г. Москва. В 1937- зав. отделом агитации и пропаганды Фрунзенского райкома партии г. Алма-Ата. В 1937-38 — зам. зав. отделом руководящих партийных органов ЦК Компартии Казахстана. С февраля 1938 — зам. зав. отделом пропаганды и агитации ЦК Компартии Казахстана.

Арестован 10 июля 1938 г. Осужден 6 сент. 1940 г. на 8 лет ИТЛ по ст.ст. 58-8 и 58-11 УК РСФСР. Особое совещание при НКВД СССР 18 января 1941 г., обв.: 58-8, 58-11 УК РСФСР к 8 годам ИТЛ.

Изобличен как «Активный участник антисоветской право-троцкистской террористической организации, проводившей борьбу против руководства ВКП(б) и Советской власти в блоке с существовавшей буржуазно-националистической организацией в Казахстане. В право-троцкистскую организацию вовлечен в 1934 году, бывшим директором КИМЛа в гор. Алма-Ате — ТЕВОСЯН Юлией (жена врага народа быв. секретаря ЦК КП(б) Каз. – МИРЗОЯНА, осужден к ВМН). Участвовал в нелегальных совещаниях организации, где обсуждались и намечались методы и планы борьбы организации против Советской власти. Был в курсе террористической деятельности антисоветской право-троцкистской организации.

Изобличается показаниями своих соучастников ТЕРЕНТЬЕВА, СМИРНОВА, ПОРЯДИНА, НИГМЕТОВА, МУСТАФИНА, АСРИЕВА и КУЗИЧ; очными ставками со СМИРНОВЫМ, ПОРЯДИНЫМ, КУЗИЧ и МУСТАФИНЫМ (арестованы)».

В 1938-46 — отбывал срок в Воркуте. C 1946 — на поселении в пос. Инта, рабочий на шахте.

Реабилитирован 5 ноября 1955 г.

Женат. Жена — Полина Филипповна. Двое детей. Сын — Урбанский Евгений Яковлевич (1932-65), заслуженный артист РСФСР (1962), киноактер, к/ф «Коммунист», «Чистое небо», погиб на киносъемках фильма «Директор» под Бухарой, перевернулся в грузовике.

Брат — Федор Самуилович Урбанский (1902 г.р.). Окончил сельскую школу и школу политграмоты. Член Компартии с апреля 1926. 1917-24 — батрак и крестьянин в своем хоз-ве. В 1924-26 — рядовой 73-го кавполка РККА. С 1926 — нач-к Воровской волостной милиции в Акмолинском уезде».

Источники данных: БД «Жертвы политического террора в СССР»; Сведения ДКНБ РК по г.Алматы.

Вот так, на одной страничке уместилась история жизни нашего земляка и его знаменитого сына. Из этих документов ясно, что пережили эти люди. Возможно, нашим читателям известна и другая информация о семье замечательного актера? Трудно предположить, что сейчас еще жива агроном Евгения Захаровна, когда-то работавшая в Камышинке. Столько лет прошло! Но были же у нее родные, возможно и свои дети. Вдруг они что-то знают об Урбанских из Северного Казахстана?

Фамилия Урбанских, как оказалось, довольно распространена. Ее носят украинцы, белорусы, поляки, русские. Но наш Евгений Урбанский попал … в еврейскую электронную энциклопедию, хотя, как видим, черным по белому написано, что его отец – украинец. Впрочем, все люди – братья…

(5 оценок, среднее: 5,00 из 5)